Фото: пресс-служба Акорды

"Крики про "голодомор" и "геноцид" способны превратить Казахстан в поле боя" - эксперт о нашумевшем в Казахстане документальном фильме...

Механизм кризиса. И что нужно сделать, чтобы не исчезнуть из истории?

Наиболее сенсационным в 2017 году (в само его начале) стал арест заместителя руководителя Администрации президента Баглана Майлыбаева. Это знаковая персона для всего журналистского сообщества Казахстана, ведь, несмотря на молодость, в кратчайшие сроки выжег напалмом весь информационный рынок страны, прекратив существование критичных в отношении власти СМИ и подавив оставшихся в живых. Пара-тройка вольнодумных (много о себе думающих) информационных источников осталось, да что толку? Майлыбаева уже осудили в закрытом режиме, однако, несмотря на громкие обвинения в разглашении госсекретов и расхищении бюджетных средств, дали немного — пять лет тюрьмы.Ну а гражданская активность, как та сочащаяся вода, которая всегда найдет себе дорогу,  переместилась в социальные сети и… стала еще менее контролируемой. По той простой причине, что те СМИ, которые давали трибуну активистам, тем не менее все же были скованы рамками законодательства. Иными словами, СМИ придерживались неких рамок, которых соцсеть, в свою очередь, зачастую игнорирует… Получается, что если, скажем, бумажные СМИ каким-то образом институциолизировали высказываемый протест, то виртуальная сеть дает в этом смысле просто море разливанное всяких оголтелостей. Теперь вот у власти (и не только казахстанской!!!) головная боль – что делать с тем же Фейсбуком, различными мессенджерами?.. В результате мы получили земельные протесты в 2016 году, и срочно пришлось ужесточать наказания за распространение слухов и неподтвержденной информации. Если раньше существовал какой-то фильтр, то теперь всем потенциальным любителям взобраться на баррикаду (страницу газеты, вроде почившей в бозе «Свободы слова») приходиться грозить уголовным наказанием и приводить эти угрозы в действие. В результате Казахстан уже к 2017 году приобрел окрас репрессивного государства, причем не только снаружи, но и изнутри — общество понимает, что мы заплыли куда-то не туда и выражает свое непонимание и возмущение подобным фактом в социальных сетях, все менее стесняясь в выражениях.

В Казахстане протестный запал общественного мнения практически полностью перекочевал в соцсети...

Сие уже бросается в глаза не тонко - сменилось целое поколение, произошли подвижки в общественном сознании, история пересмотрена, переставлены акценты, сменились симпатии - как раз в сторону советского строя, конечно, не реального, а идеализированного. Но нынешняя действительность такова, что золотой век у нас, действительно позади, а не сейчас или впереди, как бы нам не вещали: Сталин, Берия, ГУЛАГ, тоталитаризм, репрессии, неэффективно... У меня одно объяснение: эта форма либерализма не выросла на отечественной почве, не отвечает потребности общества, она была внедрена как набор штампов и в таком виде кодифицировалась как догматы веры, как то, что не может быть исправлено или адаптировано к современности. Достаточно сравнить догматы либерализма с догматами марксизма за 30 лет, с 1917 по 1947. Большевики успели за тридцать летпоставить марксизм с ног на голову - совершенно справедливо, так как Маркс не писал о победе революции в аграрной стране, отказать от прочих догматов, придумать свои, провести индустриализаци, выстоять во враждебном окружении и стать силой, борющейся за всемирное господство. Даже страшно представить, если бы большевики тридцать лет уныло повторяли: царизм, каторга, Николай Кровавый, сатрапы... В 1947 году победы были настолько впечатляющими, что о царской России никто уже не вспоминал, это была далекая история.

Опросы, проведенные в Турции американской компанией по изучению общественного мнения Pew, показывают, что США считают угрозой для безопасности страны 72 процента турок. Это абсолютный мировой рекорд. Отказ Вашингтона официально поддержать референдум в Иракском Курдистане в Турции мало кого убедил. Там полагают, что без молчаливого согласия американцев иракские курды вообще едва ли отважились бы пойти на референдум. Примечательно, что не только Эрдоган, но и оппозиционно настроенные к нему турецкие националисты крайне критичны по отношению к курдской политике США. Они считают, что, заигрывая с курдами, Вашингтон осуществляет свою долгосрочную стратегию по созданию "второго Израиля" на Ближнем Востоке. Их особое раздражение вызывает включение в зону референдума богатого нефтью Киркука –традиционно "туркоманского города", как они считают.

Может возникнуть вопрос: насколько устойчивы эти перемены в отношениях двух стран и в настроениях турецкого общества? Не произойдет ли отказа от них при следующем поколении политиков? Думается, что здесь все же речь идет о проявлении глубинных закономерностей. Тех послевоенных угроз безопасности Турции, которые когда-то подтолкнули ее к тесной интеграции в западные структуры, включая НАТО, на сегодняшний день просто не существует. Их новое появление не предвидится. Все реальные опасности для Турции возникают совсем с другого направления – ближневосточного. И появляются они во многом как результат деятельности западных союзников Анкары, которые для нее вместо поставщиков безопасности превращаются в источники дестабилизации. Впору говорить не о совместной обороне с ними, а о защите от них.